Башни Ингушетии

Хочу поделиться тем, что об этих башнях узнали, тем более что многим из них уже не одно столетие.

Есть башни боевые, жилые, полубоевые. Ингушские селения строились с интервалом от 500 метров до километра. Расстояние прямой видимости друг от друга – это то, чего ингуши придерживались в обязательном порядке при строительстве, и это для того, чтобы соседи увидели поданный сигнал, если напал враг.

Башни возводили в труднодоступных местах. В пользу строительства выступала и крутизна склона. Безопасность превыше всего. Чем древнее селение, тем оно будет выше в горах или глубже среди скал и лесов. Ингушам надо было спасаться и защищаться не только от внешних врагов. Нельзя забывать о законе кровной мести. Когда он вступал в силу, то спасением для членов рода служили боевые башни. 

Очень важно было правильно определить место под строительство башни. Это делали очень тщательно. Ошибки должны быть исключены. Никогда для этого не использовали участки, пригодные для земледелия, их и так очень мало. Башню строили на бесплодной земле.

Горы – это всегда угроза лавин, оползней, паводков. Данную угрозу нужно свести к минимуму, так сказать, постараться избежать всех этих катаклизмов. Важным фактором выступало наличие поблизости источника воды: родника или ручья. Вода необходима и в быту, и в войну. Без неё никак. Есть такое понятие, как фундамент. Но все ингушские башни его не имеют. В их основание закладывали массивные валуны, зачастую превышающие рост человека.

Как ещё проверяли пригодность места? На то место, где собрались строить башню, лили молоко, а через некоторое время снимали слой почвы и проверяли, молоко впиталось или нет. Если молоко не впиталось или впиталось незначительно, то значит, что место подходящее. А если молоко просачивалось? Что ж, рыли глубже, пока не добирались до скального основания, до так называемого материка. Перед самым началом стройки почву орошали кровью жертвенного барана. 

Фото: Николай Рухленко

Обычно строительство башни становилось общеродовым делом. Родственники везли главе рода как ценный подарок… обработанные камни. Хозяева заключали с мастером договор, в котором определялась сумма платы труда, распределение обязанностей мастера и хозяев башни и другие условия. Всю подсобную работу (заготовка камня и древесных стволов, расчистка грунта под фундамент, поднятие камней наверх) должны были выполнять хозяева. В задачи мастера и нескольких его подмастерьев входили: планировка, обтёсывание камней (особенно угловых и замковых камней над входом и над окнами-бойницами), приготовление раствора, которому придавалось большое значение, и собственно кладка. Плата мастеру доходила до 60 коров — условной валютной единицы. 

Ровно год – это срок, за который башню нужно было успеть построить. Поэтому строительству предшествовала большая подготовительная работа. Если срок не выдерживался, то башню разрушали, а на семью накладывали позор. А вот вместе взятые подготовка и строительство не должны были превышать семи лет.

Бывало и такое, что башня через какое‑то время разрушалась, в этом случае семью обвиняли в том, что мало заплатили мастеру. Обработка камня представляла собой целую науку. Это был титанический труд. Большие глыбы или куски скал разделывали на блоки разными технологиями в зависимости от времени года. По линиям вытачивались отверстия и заливались водой. В хороший мороз камень трескался по нужной линии. Летом в отверстия заливали воду и забивали сухие клинья, которые набухали и приводили к тому же результату. Камень складывали выше относительно выбранного места строительства. Так было легче его потом спускать. А одним из лучших подарков молодожёнам на свадьбу считался камень, подходящий для строительства. Когда ингуш приходил к ингушу по какому‑то делу, считалось весьма уважительным, если он заодно приносил с собою камень.
 

Когда вместе с гидом мы подошли к одной из башен, то увидели отпечаток в форме ладони. На вопрос «Что это?» услышали:

«Это так называемая печать, которую оставлял на башне мастер, её построивший. Печать имела название «рука мастера».

Существовала практика, когда мастера работали за пределами своей страны. Так вот они не имели права строить там классические боевые башни. Каждый башенный комплекс принадлежал и принадлежит определённому тейпу, то есть роду. В него в свою очередь вливаются множество фамилий. 

Мы видели, как в нынешней, современной Ингушетии возрождаются целые башенные комплексы. Ингуши при наличии возможностей, средств и ресурсов сегодня считают своим долгом создать башню или даже башенный комплекс.

У каждого этажа боевой башни было своё назначение. Большинство защитных «небоскрёбов» имело 5 этажей. Первый этаж предназначался для хранения запасов. Для этого были специальные отсеки. Здесь также держали пленных. Этажей могло быть меньше, то есть четыре, и больше, то есть шесть. 

На втором этаже жили стражники, воины и защитники цитадели в случае осады. Именно на втором этаже был вход в башню, что исключало возможность тарана и делало башню с земли неприступной. Третий и четвёртый этажи предназначены для членов семьи. Сообщение между этажами осуществлялось через ходы в углах башни. Жильцы приставляли к стене бревно с зазубринами и таким образом попадали на второй этаж. Дверь крепко запирали на встроенный в стену засов. Своды второго этажа выполнялись только из камня. У врага поэтому не было возможности поджечь башню, даже если ему удастся прорваться на этаж. Эти каменные перекрытия были опорой для верхних этажей, а также добавляли надёжности при землетрясении.

Остальные этажи, как правило, имели деревянные перекрытия. Начиная со второго этажа в стенах делали отверстия для света, бойницы и наблюдательные щели. Бойницы располагались так, чтобы можно было контролировать всю территорию вокруг башни, без «слепых зон».

Последние этажи боевой башни были наблюдательными и оборонительными пунктами. Они предназначались для защитников, также здесь хранилось оружие. На последнем этаже обустраивалась боевая площадка, прикрытая каменными выступающими балкончиками.

Боевые башни имеют три типа кровельного завершения: плоская с барьером; плоская с зубцами на углах, увенчанными камнями конической формы; пирамидальная, ступенчатая, с коническим замковым камнем. Пирамидально-ступенчатая крыша издали напоминает шалашик из чешуек. За установку конического замкового камня мастера щедро вознаграждали, например, живая корова была вполне обычной платой.

Ширина последнего этажа обычно в два раза меньше первого. Возникает ощущение, будто башню кто‑то тянет вверх невидимой рукой. Толщина стен боевых башен могла доходить до одного метра, иногда и больше.
 

Люди в башнях способны были выдержать многомесячную осаду, конечно, при условии достаточного количества оборонительных средств, еды и воды. Даже если один ярус башни захватывали, защитники поднимались выше и баррикадировались там.

Помимо внешних врагов, от которых требовалась защита, боевые башни спасали членов рода в случае, когда в силу вступал закон кровной мести.

Профессор Николай Яковлев в популярном очерке «Ингуши» (1925 год) говорит:

«Положим, что где‑нибудь в Ингушии только что произошло убийство. Убийца обыкновенно спасается бегством и прячется в своём доме или чаще в высокой боевой башне («воу»), если дело происходит в горах. Его ближайшие родственники наготове, с оружием в руках спешат собраться сюда же и с часу на час ждут нападения врагов. …На совете родственников обычно решают устроить нападение на дом убийцы. Но вот совет окончен, оружие приведено в порядок, и шайка мстителей, или «войско» («бо»), как говорят ингуши, двигается в сопровождении толпы зевак и мальчишек к дому убийцы. Подойдя к нему с шумом и выстрелами, «войско» начинает перестрелку и перебранку с запершимися в доме кровниками, которые в свою очередь не остаются в долгу и отвечают тем же. Перестрелка обходится обыкновенно без поранений и убийств, так как обороняющиеся хорошо защищены, а сами стреляют скорее для устрашения, так как вторичное убийство может только ухудшить их положение».

Фото: Николай Рухленко

Возведение крыш было весьма трудным и опасным делом, и за это мастеру полагалась отдельная плата, ценою в одну корову — так называемые «спускные деньги», о которых существует интересная легенда. Она гласит, что ингушам были неведомы внешние строительные леса и мастер использовал исключительно внутренние настилы, снаружи он работал только при возведении кровли. После этого требовал «спускную плату». По преданию, такую манеру завёл строитель из рода Галгаевых, когда закончил башню Цуровых. Он договорился выполнить работу за 60 быков и коров 3 – 4-летнего возраста. Но, установив завершающий замковый камень на крыше, отказался спускаться, пока заказчики не согласятся добавить корову сверх оговоренной платы. Если бы мастер упал и разбился, ответственность за его гибель несли бы хозяева башни, что было чревато кровной местью. Цуровым ничего не оставалось, как выполнить требования мастера.

Боевые башни практически перестали строить к концу XVIII века. Неуязвимые до эпохи распространения огнестрельного оружия, теперь они уже не могли обеспечить надлежащую защиту, а их строительство было слишком дорогим и трудозатратным.
 

Фото: Николай Рухленко

Жилые башни в отличие от боевых, конечно, не имели таких крепких стен. Их основание имело квадратную или прямоугольную планировку, по одной из сторон доходило до 12 метров. Сооружения сужались кверху, образуя своеобразную усечённую пирамиду. Камни для жилой башни обрабатывались не так тщательно, и в целом кладка не была такой аккуратной. На постройку жилых башен затрачивалось меньше времени. Это объясняется просто: семье нужен кров, чтобы жить. Внутри башни отделывались штукатуркой жёлтого или белого цвета. Такие постройки имели 2–3 этажа, высота жилой башни доходила до 10–12 метров. Крыша была плоской, её тщательно обрабатывали глиной.

Изнутри от основания до вершины постройку пронизывал четырёхугольный каменный столб, на котором держались все межъярусные деревянные перекрытия. 

Исследователи до сих пор не могут разгадать секрет ингушской кладки. Даже сегодня раствор между камнями башни почти не поддаётся физическому воздействию. Известно, что в известковый раствор для прочности добавляли сырые яйца и сыворотку.

Первый этаж предназначался для хозяйственных нужд: здесь устраивали стойло для лошадей, хлев для скота, хранили продукты. Второй этаж являлся жилым помещением. Здесь же располагался очаг с котлом на цепи. Это место считалось святым. В среднем площадь этого помещения с 3-метровым потолком составляла от 45 до 70 квадратных метров.

Третий этаж дополнял первые два: служил и дополнительным складом, и гостевой комнатой.

Средним звеном между жилой и военной башнями была полубоевая башня, содержавшая в себе элементы обоих строений. Обычно имевшая 3 – 4 этажа, она была уже, но выше жилой крепости. Вход в неё находился на уровне первого этажа, опорный столб отсутствовал. Перекрытие кровли полубоевой башни было плоское и бревенчатое, как у жилого аналога, но она имела навесные балкончики и защитные парапеты, как у боевых цитаделей.

Камни, покрывавшие крышу, не скрепляли раствором, чтобы в бою можно было кидать их на головы врагов.
 

Фото: Николай Рухленко

Заказчик башни должен был хорошо кормить мастера. По поверьям ингушей, все несчастья приносит голод. И если мастер падал с башни от головокружения, хозяина обвиняли в жадности и изгоняли из аула.

Мастерство строительства передавалось по наследству. Однако со строителями, допустившими грубые ошибки, предпочитали больше не работать.

Всех зодчих знали поимённо, строительство башен было чрезвычайно почётным занятием.

Сейчас в Ингушетии насчитывается более 100 боевых башен, но ещё остаются неизученными труднодоступные места. 

Смотришь на эти башни и думаешь о мастерстве строителей: башни настолько крепкие, что кажутся незыблемыми, вечными. Качество постройки просто удивляет современного человека. Стройные башни, своего рода этакие средневековые кавказские «небоскрёбы», можно смело назвать визитной карточкой Ингушетии. 

Из горной Ингушетии уезжали с незабываемыми впечатлениями. Их дарят именно ингушские башни, которые и по сей день считаются вершиной ингушского зодчества. 
 

Николай Рухленко